Коммунальные квартиры в ГУМе

Почти никто не знает, что ГУМ был с конца 1920-х и до 1953 года, в том числе и жилым домом. На третьем этаже располагались коммунальные квартиры, окна которых выходили на Ильинку.

Фото © Полина Наседкина / Москва меняется

Одна из жительниц ГУМа Элеонора Гаркунова, преподаватель испанского, прожила в коммуналке первые 25 лет своей жизни, с 1928-го по 1953-й год:

“Магазины всегда были, но они располагались только на 1-м этаже второй и третьей линий… В 8 утра, когда открывались магазины, на весь ГУМ раздавался топот ног, дежурившие с ночи люди спешили занять очередь в отделы — даже в нашей комнате было слышно. По этому шуму мы определяли время (а еще по кремлевским курантам, которые были видны из окна)…

Фото © Полина Наседкина / Москва меняется

Близость к Кремлю меня тогда не особенно волновала, все это казалось естественным. Ильинка была правительственной трассой, ночью я иногда просыпалась от того, что на Спасских воротах звенел сигнальный звонок, и из Кремля выезжали правительственные машины, под нашими окнами они проносились в сторону ЦК на Старой площади, или раздавался цокот копыт конной милиции. Поэтому на улице всегда дежурили “товарищи в штатском”, я их всех прекрасно знала в лицо, а они — меня. Однажды мама выставила сушиться на подоконник мои валеночки, а их сдуло вниз — сразу же прибежали с проверкой испуганные “товарищи”, маме даже пришлось писать объяснительную.

Фото © Полина Наседкина / Москва меняется

Начиная с 1936 года во время парадов на Красной площади, то есть несколько раз в год, в нашей комнате непременно сидел военный, в его обязанности входило следить, чтобы никто из взрослых не подходил к окнам. Но я же была маленькая — и мне они всегда разрешали подсматривать: я ложилась на подоконник и смотрела во все глаза, как из Спасских ворот выезжает Ворошилов на белом коне. Когда я уже училась в инязе и вместе со всем институтом ходила на первомайские демонстрации, то, пройдя по Красной площади мимо Сталина, стоящего на мавзолее, я могла сразу пойти домой.

Никто не удивлялся тому, что я живу в ГУМе. И в 1930-е годы, и особенно после войны в Москве где только люди не жили, по-всякому. Жильем в ГУМе никого было не удивить. Наоборот, мои друзья любили у нас бывать, моя мама устраивала такие интересные вечера. И гостей не смущало, что туалет общественный и хозяйка просит оттуда еще и ведерко воды захватить”.

Советская власть хотела вместе с коммуналками ликвидировать и сам ГУМ, но после смерти Сталина (в 1953 году) решено было просто реконструировать здание. В здании проживало 22 семьи, или 85 человек, которые получили свое жилье от Наркомфина, Наркомзема, НКВД, ВЦИК и Наркомата культуры, т.к. жилья в Москве катастрофически не хватало. Общих кухонь в коммуналках не было, и еду приходилось готовить прямо в комнатах. Если к кому-то приходили гости, то приходилось докладывать об этом коменданту. Но несмотря на все эти минусы, жильцы коммуналок ГУМа могли гулять по Красной площади и Александровскому саду в любое время и ежеминутно наслаждаться ощущением жизни в самом сердце столицы.