«Город для людей», — говорят урбанисты. Они, конечно, правы — но не полностью. Город не только строится для людей, он еще и состоит из людей. Некоторые характерные лица и фигуры могут служить для любого старинного города не худшим «водяным знаком», чем церкви или особый архитектурный стиль.
Скажем, Рим — это не только барочные церкви, античные руины и увековеченные в прекрасных фильмах фонтаны, но и особого рода мужчины и женщины — гордые, как патриции (потомками которых они часто и являются). Да почему только Рим: Венеция, Париж, Прага, далее везде. Есть особая стать и особая гордость у местных жителей, сознающих свое достоинство и счастье жить в этом городе. Все постигших и никуда не торопящихся, а еще — совпадающих, на удивление, с типажами старинных фотографий тех мест.
А в Москве? В Москве, конечно, тоже. Искать наших аристократов с самыми прямыми в этом городе спинами, с простыми, но безупречными манерами — нужно не на гламурных Патриарших и даже не на богемной Ивановской горке. Надежнее будет — поехать в Щукино, к Курчатовскому институту. Или к МИФИ, на «Каширскую».
Потому что наши нынешние аристократы — не менее породистые, чем лондонские или венецианские — это повзрослевшие, но ставшие с годами еще более роскошными герои «Девяти дней одного года», или «Июльского дождя». Или даже Шурик из «Операции Ы» — почему бы нет.
Мужчина хорошо за 70, с седой гривой волос и безукоризненно выбритый, быстро шагает по тротуару на работу. Он никогда не перебегает по «зебре» на красный, даже если машин нет — ну, разве что редко, весной, когда особенно, до дурацкости хорошее настроение. Он зимой как минимум раз в неделю ходит на беговых лыжах; если позволяет здоровье и финансы, не пренебрегает и горными. Многие из наших героев летом ходят если не в традиционные походы (хотя когда-то — ходили все без исключения), то в длинные пешие экскурсии по музеям или заповедникам.
Родившиеся незадолго до или сразу после Великой Отечественной, наши физики воспитывались как люди будущего, как совершенные энциклопедисты, гармоничные телом и духом. Им предстояло достроить коммунизм на возведенном их отцами основании социализма — и быть счастливыми, бесконечно счастливыми в Мире Полдня (Стругацкие — постарше наших героев, но они были важными визионерами для этого поколения). Что самое важное — взрослели мальчишки пятидесятых без лукавства, в мире, где слова означали то, что означают, а жить можно и нужно было честно.
(Вот следующему поколению повезло меньше: когда росли те, кто в пятидесятых только родился, советская утопия превратилась в очевидное двоемыслие; но наши герои успели сформироваться раньше. А может, просто характер такой?)
В квартире у физика-аристократа бывает очень по-разному. Порой — заповедник шестидесятых-семидесятых, с самодельной хитроумной кухонной мебелью, холодильником «ЗиЛ» и желтым кафелем в ванной. А бывает, что вполне современный ремонт — причем скрупулезный; никакого, например, ламината, только штучный дорогущий паркет, отлично пригнанный и покрытый морилкой. Но дом — как и костюм — неизменно хирургически чистый и содержится в безукоризненном порядке.
(Именно по такой сверкающей чистоте аристократа-физика можно отличить от его родного брата, аристократа-лирика: у того в квартире сталагмиты книг с родовым презрением к стеллажам, полные пепельницы окурков и раковины немытой посуды; физик же, как правило, не только сам этого не позволит, но и домочадцам не даст).
Еще немного о деньгах: сколько ни зарабатывает наш герой — ставочные крохи или внушительные «грантовые» суммы — он никогда не позволяет себе полностью истратиться. Ну, потому что это попросту неаккуратно. Поэтому ходить он может по двадцать лет в одной и той же (но дорогой, купленной где-нибудь в Англии на симпозиуме) ветровке, но если вдруг понадобится сделать в квартире ремонт или даже сменить машину — деньги откуда-то таинственным образом возьмутся. Умение, которое почти утрачено в наше время.
Умение запасать — это, кстати говоря, во всем мире высший аристократический пилотаж, секрет хорошего воспитания. Потому что важно найти баланс между модус вивенди Хлестакова («в дороге обчистил меня кругом пехотный капитан») и Плюшкина. Аристократы-физики — это могут. Скажем, веревочек и проволочек, а равно шурупов и зарядных устройств, у них в шкафу может быть этак пара мильонов. Но лежит это всё так аккуратно, что даже у супруги физика нареканий не вызывает. Тем более, что обычно за порядком в этом доме следит именно глава семейства.
Умеренность, аккуратность, воля и присутствие духа — все это делает человека таким, что и в семьдесят, и в восемьдесят он с прямой спиной и пружинистой походкой идет хоть по бульвару, хоть по горной тропе, хоть по льду зимней рыбалки. Таких людей в Москве еще много — но, увы, они чаще попадаются именно среди старшего поколения. Впрочем, настоящие физики-аристократы дома сентиментальны и очень любят внуков. А значит — есть надежда, что у них подрастают преемники.
Автор: Антон Размахнин
Обложка: © Киностудия «Мосфильм»