Говорим «индустриальное домостроение» — и… ну, не то чтобы морщимся (жилплощадь-то нужна), но и как-то без любви к нему. Коробки, как ни поверни. Хоть сорок раз скажи «Корбюзье» — человеку, не «укушенному» искусствоведением, уютнее не станет. Официальная формулировка из закона о реновации лишь усиливает эффект: домами «первого периода индустриального домостроения» там названы хрущевские пятиэтажки, изношенные, лишенные декора и сейчас «доснашиваемые».
И за них жители, как правило, не борются. То ли дело — «сталинки»: красиво, престижно, дорого до сих пор. Будто бы противопоставление такое, где по левую руку индустриальные «коробки», по правую — индивидуальные «сталинки». Но есть, есть в Москве несколько домов, которые попадают в обе группы сразу. «И умные, и красивые», да. Часть из них спроектировал до войны архитектор Андрей Константинович Буров, и самый заметный такой дом — так называемый «Ажурный» — стоит на Ленинградском проспекте, близ угла Беговой улицы.
Фото: © Ludvig14 / CC BY-SA 4.0
Внешне — типичная, причем весьма изысканная, «сталинка» с богатым декором в виде этаких резных стеновых панелей. Внутри — блочная конструкция. Не панельная (панели крупнее) и, тем более, не крупноблочная, как некоторые пятиэтажки, которые собирали как из кубиков. Но тем не менее — состоит «Ажурный дом» из элементов (простенки и перемычки между окнами) весом около трех тонн каждый, а не из кирпичей.
Такая конструкция — как и всё последующее индустриальное домостроение — была нужна по двум причинам. Первая: так строить было намного быстрее. Вторая: готовить на заводе железобетонных изделий типовые блоки, из которых потом возводятся дома, на порядок выгоднее и проще. Запустил такой домостроительный комбинат на полную мощность — и застраивай прямо микрорайонами (как в итоге и было сделано).
Как в любой московский дом, сейчас внутрь «Ажурного» можно попасть только с провожатым или «на хвосте» у входящих-выходящих. Внутри, впрочем, нет впечатляющих холлов как в сталинских высотках — обычные коридоры, низ крашен маслом, верх побелен. Спросишь у жителей дома — неудобные подъезды, коридоров, мол, много, а толку мало. Правда, ни на какой другой, более удобный и современный дом, они этот не променяют: символ, история. Но это вопрос отдельный. А так — неудобные, странные коридоры, мучение одно.
Фото: © Жанна Якуничева / CC BY-SA 4.0
А все потому, что Буров — кстати, потомственный русский инженер-архитектор старой школы, вхутемасовец — делал проект по весьма близкому к нашим, начала ΧΧΙ века, требованиям. Это был не дом на 50 — 100 — 300 отдельных «гнезд», как более поздние хрущевки или дома Посохина — Лагутенко в начале улицы Куусинена близ Хорошевки. Нет, Буров делал самый настоящий современный жилой комплекс: миниатюрные квартиры (правда, тогда миниатюрность была не из-за цены «квадрата» в розницу, а просто из рационалистской посылки «много ли человеку площади надо») и много общественного пространства. Были запланированы не только магазины, но и своя столовая (как в домах-коммунах), прачечная и так далее.
В отличие от конструктивистских домов-коммун вроде дома Наркомфина на Новинском бульваре, в «Ажурном доме» нет коллективистской утопии, а приватность как раз есть. А заодно и безопасность: служебные квартиры (они же дворницкие) имели окна во двор, и специально обученные сотрудники (а в дохрущевской Москве, как и при царе, дворники состояли при МВД и были по совместительству чем-то вроде протоучастковых) контролировали входящих-выходящих не хуже нынешних камер.
Да, а панели-то, которые дали дому название и характерный облик? Панели — именно что декор, придуманы они для того, чтобы дом не выглядел коробкой. Несовременный человек был Андрей Констанинович Буров, ученик и друг, с одной стороны, авангардиста Моисея Гинзбурга, с другой стороны, одного из самых наших утонченных дизайнеров первой половины столетия Владимира Фаворского. Он-то, кстати, эскизы этих панелей и нарисовал — в любимом им духе ренессансных палаццо. Заодно и с ансамблем ипподрома, который делал неоклассицист Жолтовский, все срифмовалось.
Фото: © Елена Бутко / CC BY-SA 4.0
А Буров к этим панелям приложил руку в другом смысле: он придумал, как такие вот бетонные штуки могут быть «необслуживаемыми». Ведь сам по себе бетон — грубовато-серый, и любая архитектура с голым бетоном превращается в брутализм (а таких планов у автора не было). Красить же бетон — это ежегодные регламентные работы, довольно дорогие, к тому же грязные и требующие квалифицированных маляров. Значит — ни то, ни другое, не пойдет. Но можно покрасить бетон в массе, во время изготовления! И вот — добавив немного красителя, Буров получил бетон «мраморного» колера. Другое дело!
Как у нас водится, все пошло немного не так. Сначала — не успели достроить коммунальный блок, потому что началась война, а потом про это уже просто забыли. Так из жилого комплекса «все необходимое под одной крышей» дом стал просто домом. А потом — причем задолго до 1955 года с постановлением об архитектурных излишествах — начали экономить и упрощать. И в результате доупрощались до гениальной в своей простоте, но временной по сути пятиэтажки.
А ведь если бы «буровские» дома пошли в крупную серию — пожалуй, и реновация бы не понадобилась. Потому что построенное хорошо стоит, конечно, дороже, зато и менять его нужно гораздо реже — или вообще никогда.
Автор: Антон Размахнин
Обложка: © Сергей Норин / CC BY 2.0