В сегодняшнем выпуске рубрики вспоминаем классику советского кино и сравниваем фильмы Алексея Германа «Проверка на дорогах» и «Мой друг Иван Лапшин» с первоисточниками — повестями его отца Юрия Германа «Лапшин» и «Операция «С Новым годом».
«Проверка на дорогах», 1970
В декабре отряд партизан, действующий в лесах оккупированной немцами Псковской области, находит Александра Лазарева (Владимир Заманский). Бывший сержант Красной армии попал к нацистам в плен, перешел к ним на службу и сбежал к своим при первой удачной возможности. Вот только доказать, что он не засланный диверсант, можно только одним способом — искупив кровью измену Родине. Политрук майор Петушков (Анатолий Солоницын) не верит Лазареву, но глава партизанского отряда старший лейтенант Локотков (Ролан Быков) относится к перебежчику по-человечески и дает ему опасное задание — захватить эшелон с продовольствием.
Алексей Герман в своем самостоятельном режиссерском дебюте вместе со сценаристом Эдуардом Володарским довольно сильно переделал отцовскую повесть «Операция «С Новым годом» (1964). Изменилось не только время действия (в книге события охватывают несколько сезонов) — изменились и сами герои. Сашка Лазарев в книге совсем не похож на отчаявшегося, но гордого героя Заманского, который считает себя уже почти мертвецом, но обязан доказать, что он человек. У Юрия Германа он весел, дерзок и даже нагловат и любит петь песни хорошо поставленным голосом, чем и подкупает всех в партизанском отряде, особенно влюбившуюся в него переводчицу с немецкого Ингу.
Сухой и безжалостный политрук Петушков в фильме тоже отличается от книжного прототипа. В повести это карьерист в чине подполковника, который наездами проверяет работу партизанского отряда и выслуживается перед начальством. Люди для него ничего не стоят не потому, что, как герой Солоницына, он потерял на войне сына, он просто видит в них ступени к получению очередного звания. Петушков из книги самовлюбленный франт, которого меж собой партизаны кличут «бабкиным внуком». Однажды он заявился в леса «с плоеными волосами, пшенично-золотистый цвет которых особо выигрывал, когда дамский мастер плоил их специальными щипцами». Еще Петушков любил хвастаться знакомством с Константином Симоновым, которого он якобы журил за слишком уж «мистическое» стихотворение «Жди меня». В общем, личность, скорее, комическая, если бы не была такой опасной. И гибнет он в повести героически, но, по словам комбрига, из чистого эгоизма, чтобы доказать всем, что никакой он не «бабкин внук».
Цель операции в книге — не эшелон с провизией, а захват начальника диверсионной школы, выпускающей шпионов, вместе с секретными документами. Лазарев должен туда внедриться, выдав себя за своего, а в канун Нового года — впустить на территорию эстонцев и латыша, обладающих вполне арийской внешностью и переодетых гестаповцами, и помочь им в совершении похищения. В отличие от фильма, опасная миссия проходит идеально, без узнавания Лазарева случайным полицаем и последовавшей стрельбы; доказавший свою верность Родине герой гибнет позднее. Нет в фильме и оберштурманфюрера Грейфе, постоянно принимающего некий секретный наркотик, и главы диверсионной школы штурманфюрера Хорвата, и его заместителя, русского предателя Лашкова-Гурьянова, которого в итоге и похищает Лазарев.
Самое серьезное отличие, конечно, в интонации. Веривший Сталину Юрий Герман был уверен, что Лазарев своим подвигом заслужил орден и славу, а никак не лагерь, как остальные советские солдаты, побывавшие в немецком плену. Если кого и можно винить, так это таких вот Петушковых. У Германа-сына фильм значительно мрачнее — чего только стоит сцена с баржей с русскими военнопленными, которых Локотков отказывается взрывать, несмотря на приказы политрука. Как говорил сам режиссер, книга «плохая», а отец даже отговаривал его от экранизации, потому что при работе над повестью «не обладал всеми сведениями». Хорошо, что Алексей Герман не послушал отца и снял шедевр, который сразу после выхода лег на полку за «дегероизацию народного сопротивления» и был выпущен на экраны только 16 лет спустя, в разгар перестройки.
«Повеситься он не смог, потому что немецкий ремешок из эрзац-кожи после первой попытки начал рваться, да и часовой сменился, теперь пришел рыжий детина, который сразу же своего заключенного предупредил:
— Я в курсе. И чтобы был порядочек.
Потом посоветовал:
— Ты, кум, зря в бутылку лезешь. Мало ли случаев бывает. Моя автобиография тоже жуткая, если вдуматься: опоздал на работу — заимел судимость. С судимостью приехал к тетке в Ленинград, вторую довесили за нарушение паспортного режима. Две судимости — социально чуждый элемент. А комбриг не погнушались, вручили винтовку. Воевал небезуспешно, правительственную награду имею — орден Красной Звезды. И еще представлен. Войну закончим, тогда побеседуем, чуждый я социально или социально не чуждый…»
«Мой друг Иван Лапшин», 1985
Немногословный начальник уголовного розыска города Унчанска Иван Лапшин (Андрей Болтнев) живет в коммуналке вместе со старухой Патрикеевной и своим подчиненным Васей Окошкиным (Алексей Жарков) и бесстрашно ловит бандитов. Однажды к нему на работу приходят артисты театра, и одинокий Лапшин влюбляется в актрису Наташу Адашову (Нина Русланова). Она вскоре сообщает ему, что влюблена в его друга, журналиста Ханина (Андрей Миронов), у которого недавно умерла жена. Лапшин берет с собой Ханина на задержание банды, где тот получает ранение в живот и едва не гибнет. Таков вкратце сюжет фильма Алексея Германа, в котором он начал использовать полифоническую многоголосицу и формировать стиль, кристаллизовавшийся в «Хрусталеве» и «Трудно быть богом».
Повесть «Лапшин» была написана Юрием Германом еще в 37-м году, на пике Большого террора. Автор многочисленных книг про чекистов и сотрудников угрозыска собирал материал для нее в отделениях милиции. Образ Лапшина был списан с реального милиционера Ивана Бодунова, бравшего Германа с собой «на дело» (совсем как Ханина, но без печальных последствий). У Ханина, кстати, тоже есть прообраз — писатель и переводчик Валентин Стенич, друг Германа. Сын автора «Лапшина» вроде бы не так много изменил в отцовском тексте, но есть нюансы.
Действие книги происходит не в выдуманном Унчанске, а в Ленинграде, Лапшин живет не в коммуналке, а в одной комнате (старуха Патрикеевна помещается в нише!), а Васька Окошкин и Наташа Адашова значительно моложе героев Алексея Жаркова и Нины Руслановой. Нет в фильме и печального отдыха Лапшина на море, и линии с расследованием хищения в переплетной артели «Прометей», но прежде всего картина Германа-сына значительно мрачнее повести Германа-отца. Например, сцена нападения на Ханина и убийство Лапшиным уголовника были полностью придуманы режиссером и сценаристом Эдуардом Володарским. Как и страшный вой раненого журналиста в кузове грузовика. Да и весь зимний Унчанск, снятый в Астрахани, выглядит значительно бесприютнее Ленинграда.
Книга, несмотря на щемящую меланхолию и ощущение одиночества Лапшина, полна теплого юмора и комических диалогов.
Но финалы у повести и фильма похожи: Васька Окошкин возвращается в комнату Лапшина после неудачной жизни в браке. Двое таких непохожих мужчин вновь будут делить одну жилплощадь и ловить бандитов.
Лапшин вновь появится у Германа в «Жмакине» 30-х годов и в романе «Один год», собранном из старых текстов уже в 60-е, но его образ невозможно отделить от типажа, сыгранного Андреем Болтневым: как говорил Алексей Герман, ему был нужен герой-одиночка «с печатью смерти на лице». Из печальной повести отца о неразделенной любви сын создал шедевр, позволяющий с щемящим чувством заглянуть в неуютное прошлое.
«Лапшин сел на край стола и закурил папиросу.
— Побриться бы надо, Побужинский! — сказал он. — Некрасиво, завтра выходной день. Пойди, у меня в кабинете в шкафу есть принадлежности, побрейся!
— Слушаюсь! — сказал Побужинский и ушел, оправляя на ходу складки гимнастерки.
Окошкин и Бычков оба машинально попробовали, как у них с бородами, очень ли заросли.
— Ну как, товарищ Окошкин, Тамаркина дело? — спросил Лапшин. — Много там жуликов у них в артели?
— Хватает, товарищ начальник, — скромно сказал Васька.
— Сознаются?
— Очень сознаются, товарищ начальник, — сказал Васька.
— А почему у тебя на губе чернила?
— Такое вечное перо попалось, — сказал Васька, трогая губу, — выстреливает, собака. Как начнешь писать — оно чирк! — и в рожу.
— Вот напасть, — сказал Лапшин».
Автор: Дмитрий Карпюк
Обложка: © Киностудия «Ленфильм»; Первое творческое объединение