Раньше я всегда брал билет в автобусе у водителя, но потом эта мелкая привычка исчезла, водитель больше билетов не продавал, зато около остановки возник специальный автомат.
Вчера я рискнул подойти к нему. Автомат долго думал, я, в свою очередь, несколько раз мучительно прилаживал к нему карту, наконец, он запыхтел и списал деньги. Но когда он их списал — что-то случилось, автомат снова задумался (возможно, скептически глядя на меня), и, наконец, вместо билета я получил надпись на экране: «Операция не может быть осуществлена». Я разозлился, стукнул автомат по его железному боку, но все было тщетно. Меня примитивно обманули, и спрашивать было не с кого.
Тут-то я и задумался о техническом прогрессе.
Если разнообразная автоматизация и цифровизация — это давно обсуждаемый сюжет (и особенно любимый всеми начальниками), то сейчас к нему добавились моднейшие разговоры об искусственном интеллекте, о стремительном как будто бы прогрессе каких-то говорящих, думающих и что-то фантазирующих-рисующих-рассуждающих программ, которые, как принято утверждать, скоро пройдут еще несколько стадий развития и обучения, после чего пусть и не всех, но многих из нас заменят. Некоторые даже радуются этому факту, беспечно болтая с чатами этого искусственного интеллекта, и не слишком отягощая себе мыслями о будущем.
А если все же его — это искусственно-интеллектуальное, во всех отношениях автоматическое и цифровое — будущее себе представить? Будет ли нам там хорошо?
Начнем с самого простого — со скучного визита в какое-нибудь государственное учреждение или, например, в банк. Впрочем, этот визит невозможно назвать простым — у вас с собой много каких-то нечитабельных документов, а другой документ вы хотели бы получить. Каждый, кто сиживал в очереди в такие минуты, прекрасно знает, как много в этих тоскливых делах зависит от мелочей. От кучи дурацких вопросов, которые у вас образуются — а где надо подписаться? ой, а у меня нет с собой этой карты, только ее номер, пойдет? нет, у меня регистрация в другом месте! это не тот адрес, у меня он давно сменился! нет, мне нужна не эта бумажка, у вас что-то напутано! хорошо, выясните пожалуйста, только давайте быстро, я подожду. Знакомый разговор, не так ли? И очень многое в решении этих невыносимых проблем зависит от человека с другой стороны стола, от его внимания, ума и готовности вам помочь, а не проигнорировать вас, поскольку глупости и ошибки в бюрократических хлопотах неизбежны.
А теперь представьте, что вместо сообразительного клерка (как мы проклинаем их, когда они этой сообразительности не проявляют!) — перед вами железная тумба автомата, и ей — все равно. Операция не может быть выполнена — и привет, идите своей дорогой. Вы можете ругать машину, просить машину, жаловаться на нее — ничего не поможет.
Но это только начало наших жизненных сложностей.
А учителя? Вообразим, что прогресс уже ушел далеко — и в школах людей (которых там вечно не хватает) начали заменять роботы. Как будто бы все хорошо — робот бодро бубнит, кто и когда написал «Евгения Онегина». Но любой, кто хоть когда-нибудь и чему-нибудь успешно и с удовольствием учился, отлично знает, как много в этом вроде бы банальном деле зависит от тонких нюансов взаимоотношений учителя и ребенка-подростка. От улыбок и шуток, от терпения и готовности что-то дополнительно объяснить, от доброты и желания оценить, поддержать. Прогресс нам все эти тонкости, конечно, отменит.
А врачи? О, это тяжелое чувство, с которым больной входит в кабинет. Он с надеждой вглядывается в доктора, переспрашивает, задает вопросы, боится и сомневается — и, если обнаруживает, что ему повезло, что его врач — это человек не безразличный, готовый вникнуть и выслушать, — он, можно сказать, уже наполовину выздоровел. А теперь вообразим, что вместо этой психологической драмы с предположительно счастливым финалом обнаруживается механическое: «выделите курсором ваши симптомы», «введите код», «распечатайте рецепт» — и ничего более. Мрачная перспектива.
А водители? Лет пятнадцать назад я оказался в машине на темной, зимней, скользкой дороге. Ни фонарей, ни отбойника — едешь так, как тебе повезет. И надо же было такому случиться, что в противоположную сторону — и, разумеется, на огромной скорости — гнал какой-то неизвестный сумасшедший, упорно державшийся встречной полосы. Если бы не фантастическая ловкость моего друга-водителя, успевшего в последний момент вывернуть руль — благодаря чему наша машина лишилась только бокового зеркала, которое буквально срубил этот бешеный псих, — быть бы нам жертвами трассы. А если бы машину вел робот, уверенный, согласно программе, что он едет по своей полосе, с нужной скоростью? Я совсем не уверен, что он отреагировал бы на чужую ошибку. Быстрое, но при этом правильное решение должен принять человек.
И так буквально во всем, какое занятие ни возьми. Любая профессия — чтобы дело было выполнено хорошо — требует человеческого таланта, хитрости, терпения и дружелюбия. И грядущее — в целях, конечно же, грандиозного сокращения расходов, о котором всегда мечтает начальство, — упразднение множества людей на своих местах — неизбежно ведет к тому, что на этих местах образуется ад, состоящий из сбоев, ошибок, поломок и безнадежных попыток как-нибудь повлиять на железяку, объяснить ей, что реальная ситуация всегда сложнее, чем заданный заранее алгоритм. И это будет, что немаловажно, ад для бедных.
Поскольку богатые, как легко догадаться, предпочтут обойтись без этого неприятного будущего и остаться в технологически оснащенном, но все же прошлом. В том мире, где у них по-прежнему — но теперь уже в качестве самого элитного сервиса, признака собственной избранности, — будут живые учителя и врачи, водители и клерки, домработницы и секретари. Где, как и раньше, можно будет не просто «выполнять функционал» какой угодно работы, но и делать, вместе с тем, что-то другое, то самое, для чего нам нужны взгляды, интонации, разговоры, улыбки, просьбы и что составляет невидимую суть общения между людьми, тайну которого никогда не поймет робот.
Автор: Дмитрий Ольшанский
Обложка: © New Line Cinema
Этот и другие материалы читайте в газете «Московская перспектива».