18+
Печальный мужчина сидит на диване среди гор одеял и подушек и скромно и негромко рассказывает про себя. Одна из главных мыслей интервьюируемого, так или иначе проговариваемая за весь скромный хронометраж фильма — времени ему отпущено совсем немного, жить уже неинтересно, смерть неизбежна, но Бог есть.
Сейчас, наверное, мало найдется режиссеров, которые настолько бы соответствовали образу сегодняшней России, как Алексей Балабанов. Начинавший с артхаусных картин под крылом Алексея Германа, приблизительно к 2000-му году он стал главным выразителем народных чаяний и настроений, автором крылатых фраз «водочки нам принеси, мы домой летим» и «в чем сила, брат?». А потом зачеркнул этот патриотический образ беспросветным «Грузом 200» и попросился на небо своим последним фильмом «Я тоже хочу».
Разглядеть внутренний мир Балабанова через его творчество — задача неблагодарная и обреченная на провал. Тем интересней наблюдать, как он отвечает на бесхитростные вопросы режиссера Константина Смилги и журналистки Марины Леско в вышедшей в прокат картине «Алексей Балабанов. Послесловие…». Отвечает не то чтобы нехотя — скорее прислушиваясь к себе и периодически регистрируя отсутствие однозначного ответа. Или, как минимум, ответа позитивного, к которому его склоняет навязчиво жизнеутверждающий голос Леско. Изначально гости уговорили Балабанова дать интервью для фильма «Сергей Бодров. Где ты, брат?», но вдруг известный своей нелюбовью к беседам с журналистами режиссер разговорился, и в итоге получился фильм-монолог.
Закадровые вопросы Леско и Смилги нельзя назвать крайне оригинальными, но даже они дают представление о внутреннем мире главного санкт-петербургского кинематографиста 90-х и 2000-х годов. Он хвастает знакомством с бандитами, с нежностью говорит про умерших друзей и с напускной скромностью вспоминает, как нес тяжелый крест на крестном ходе. Смесь эгоцентризма и простодушия, кокетства и искренности — портрет получается таким же противоречивым, как и его творчество. Здесь как раз очень уместным кажется замечание Балабанова — фильм должен быть широким и вызывать полярные мнения, иначе он неинтересен. В ходе интервью вспоминается не только всенародно любимая дилогия «Брат», но и почти все его картины — историческая садомазо-драма «Про уродов и людей», черная криминальная комедия «Жмурки», бытовой хоррор «Груз 200», дебютный короткий метр «Раньше было другое время», «Морфий» по Булгакову, незаконченная «Река», неудавшийся по мнению режиссера «Замок», новелла «Трофим» из альманаха «Прибытие поезда». Даже если конкретные фильмы не упоминаются, кадры из них используются, чтобы проиллюстрировать ответы Балабанова, как в случае со «Счастливыми днями» и «Кочегаром». Монтажное путешествие по фильмографии нелинейно, и оттого док смотрится более живо, напоминая скачкообразную работу человеческой мысли и памяти. Конечно, не обошлось без воспоминаний о погибшем друге режиссера Сергее Бодрове, для которого он и придумал «Брата».
Во время просмотра неизбежны сравнения с прошлогодним фильмом Любови Аркус. «Балабанов. Колокольня. Реквием» — очень личная картина, посвященная последнему году жизни режиссера и его семье, одновременно признание в любви к Балабанову, киноэссе о его творчестве и прощание с ним. Авторы «Послесловия…» не претендуют на такую степень интимности, но в итоге именно их портрет, за счет наличия между ними и их героем очевидной дистанции, оказывается более полным и детальным. Помогают этому и постоянно звучащая музыка из его фильмов, и появляющиеся на экране цитаты из интервью разных лет и дневников. Особенно показательна дневниковая запись 1983 года — «понял, что никогда не буду кинематографистом». Но наиболее важной кажется другая деталь — Балабанов умрет приблизительно через полтора года после съемок «Послесловия…». Возможно, в этом кроется главная причина исповедальности получившейся беседы.
Автор: Дмитрий Карпюк
Обложка: © Красный квадрат