18+
А бабой быть просто.
На диету села — жопа на месте, зато сиськи сразу сдулись. Потом думаешь такая:
— Фигня. От одной пельмешки со сметанкой ничего не будет, — и съедаешь сразу сто.
И запиваешь литром сметаны.
Сиськи как были сдутые, так и остались висеть, зато жопа сразу распухает и становится размером с холодильник «Зил».
После 40 лет оно же как работает? Вот часики пробили 40 лет и 1 минута, на стакан кипяченой воды посмотрела — плюс два килограмма. А до 40 совсем иначе всё было: Ведро пельменей навернула, на работку сбегала на сутки, потом оттуда, не заезжая домой, на дискотеку на всю ночь, до потолка там под Алёну Апину прыгала. Потом ещё с какими-то ребятами познакомилась, туда-сюда, проснулась у одного из них в гостях, оттуда на работу опять поехала. Голодная! Худая. Спортивная. И где те пельмени? Надо было два ведра позавчера жрать.
Никакой диеты в СССэРе не было. Просто жрать тупо некогда было. То одно, то другое. Вроде родилась красивой, а работаешь, как некрасивая.
Хотя, нет. Надо не так.
Стёрли.
А бабой быть просто.
Сперва ты такая рождаешься бабой и начинается у тебя «бабье детство»…
Мама тебя сажает на деревянный стул (знаешь, такой, с перекладинками и всякой разноцветной унылой фигнёй), чтоб ты никуда не делась, и начинает впихивать тебе в рот эту чёртову манную кашу, от которой у тебя аллергия, лютый диатез, мокнущая экзема, лопающимися волдырями слезает кожа и ещё до кучи заворот кишок (но мама об этом узнает позже). А пока…
— За мааааааму… Ам! За паааааапу… Ам!
Ты ёрзаешь на чёрством стуле, который, как деревянные кандалы, плотно держит тебя в плену у этой непонятливой простоватой женщины, которая во что бы то ни стало хочет тебя отравить своей кашей.
— За Баааааааабушку… Ам!
Ты отплёвываешься и срыгиваешь, спасаешь себя, делая всё, что только можешь, ёрзаешь, но в рот тебе снова настойчиво лезет эта ложка…
— За дееееееедушку! Если ты будешь выплёвывать ложку, я пожалуюсь злому дяде, он придёт и заберёт тебя!
И думаешь: «НУ, ПОЖАЛУЙСТА!!! Пусть уже хоть кто-то придет и заберёт меня отсюда! Зачем ты меня мучаешь, добрая женщина? ЧТО Я ТЕБЕ ТАКОГО СДЕЛАЛА?»
Потом ты кое-как выживаешь в больнице, в 9 месяцев от роду тебе вырезают аппендикс, потому что, пока тебя там в скорой… А впрочем, это уже неважно.
И ты такая:
— Господи, где я?
А ты уже в детском саду. Над тобой заботливо склоняется голова воспитательницы и говорит тебе жареным луком прямо в лицо:
— Если ты не будешь есть манную кашу, я вывалю её тебе за шиворот! А если ты будешь продолжать выковыривать сливочное масло пальцем из тарелки, я позову ЗЛОГО ДЯДЮ, и он тебя заберёт!
Ты смотришь на её перекошенный ненавистью рот и понимаешь, что бессмысленно объяснять нюансы пищеварения женщине, у которой единственная извилина в голове сразу переходит в прямую кишку.
Потом старшая группа и выпускной полдник. Всех наряжают в белые колготки и выстраивают в линейку, чтобы сделать памятную фотографию. Вручают какую-то фигню об окончании детского сада и выдают коробку счетных палочек. Синенькие такие.
— А если потеряешь счётные палочки… ПРИДЁТ ЗЛОЙ ДЯДЯ…
А потом тебе вдруг 46. И ты такая просыпаешься однажды и думаешь (как бы вслух):
— А где злой дядя-то? Почему он так и не пришёл?… Это чё за фигня такая?
Ковыряешь масло, варишь и тут же выбрасываешь целую кастрюлю манной крупы, раскидываешь по полу и топчешь ногами синие счётные палочки…
А злой дядя так и не приходит.
И ты понимаешь, что ждёшь его, этого самого «дядю» всю жизнь, чтобы пришёл И УЖЕ ЗАБРАЛ ПОСКОРЕЕ ОТСЮДА, а тебя тупо обманывают и разводят с самого детства.
Да и ладно.
Зато теперь я женщина, похожая на чайник из диснеевского мультика про Красавицу и Чудовище. А ведь надо вешалку к стене прикрутить и повесить шесть картин. И ещё что-то…
Но свой перфоратор ты оставила дома у очередного мудака.
Ты его чуть ли не грудью выкормила: «Ложечку за папу, ложечку за маму и за товарища полковника ещё три половника». Путь к сердцу по известному маршруту прокладывала — через желудок.
Так к нему и переехала с большой кулинарной энциклопедией.
Остановись! Он уже поперёк себя шире, на диване лежит, работать не может, фольгу от бараньей ноги облизывает и молвит тебе человеческим голосом:
— Что-то ты раздалась, мать. Запустила себя. Ноги короткие, жопа низковата и талии совсем нет.
А ты его в том спортзале и нашла, фото на стенде висело «тренер года». Пресс шесть кубиков и красивый, как боженька. А теперь в нём из кубиков только бульонные, и лицо в объектив не помещается. Расплылся по дивану, как жирный блин, хоть сковородку им мажь.
Он с тобой на диете сидеть не будет, он познал лучшую жизнь. Родился красивым — можешь не работать.
И вот жаришь ты ему котлеты, а сама жрешь капустный лист с долькой лимона… Жрёшь, на работку ходишь, в зал заскочить успеваешь и действительно худеешь. А как похудела, начинаешь думать, и мысли такие лёгкие в голове:
— А не открыть ли мне ресторан садо-мазо кухни «как у мамы»?
Для начала на вас рявкнут: «куда с немытыми руками?!», затем вытрут вам руки шершавым вафельным полотенцем.
В меню будет суп с лежащей в тарелке огромной вареной луковицей, лавровым листом, кружком варёной моркови, перец горошком. «Прекрати ковыряться в тарелке!». Резиновая холодная манная каша, какао с пенкой. Кубик сливочного масла, подтаявшего на блюдце, и варёное яйцо с зеленоватым сухим желтком. Серые слипшиеся переваренные макароны. Комки жирной перловки. Очень костлявая селёдка с очень луковым винегретом. Сзади будет официант тыкать вас пальцем в затылок: «пока всё не съешь, из-за стола не выйдешь!», «ешь лук, он полезный!», «пенка в какао? Нет там никакой пенки!»
Вот это вот всё думаешь и про дядю ещё, который так и не пришел и не забрал тебя. Вместо спасительного дяди у тебя вот это жирное пятно на диване.
И тогда ты надеваешь свои самые лучшие кроссовочки и бежишь от него, оставив перфоратор, комплект зимней резины на балконе, машину, полный шкаф шмоток и веру в человечество.
Забираешь только большую кулинарную энциклопедию, чтоб прокладывать путь к сердцу следующего мудака через желудок:
—Ложечку за папу, ложечку за маму…
Автор: Виктория Самсонова
Обложка: © Шура Мура