12+
В сегодняшнем выпуске рубрики вспоминаем экранизации советского писателя Юрия Нагибина. Фронтовик и заядлый охотник, писавший рассказы и повести для взрослых и детей и сценарии к успешным фильмам («Председатель», «Красная палатка», «Дерсу Узала», сериал про гардемаринов), стал еще более известен благодаря своему дневнику, изданному через год после его смерти. Солидный том мемуаров, охватывающий период с 1942-го по 1986-й, оказался его главным литературным проектом, саморазоблачительным документом эпохи, полным горькой насмешки и зависти к более успешным коллегам, интимных подробностей личной жизни и презрения напополам с жалостью к себе и окружающим. Однако мы поговорим всё же о двух картинах по его классическим рассказам и о том, насколько сильно они отличаются от первоисточников.
«Портрет жены художника», 1982, Александр Панкратов
Нагибин, одинаково любивший и умевший описывать красоты природы и путаницу человеческих взаимоотношений, идеально сплетает их в рассказе «Берендеев лес» (1977). Сорокалетняя Нина живет с тихим мужем-художником Павлом Алексеевичем в 45 километрах от Москвы и каждый день ездит в город, чтобы преподавать азы сантехнического мастерства. Она любит мужа, который старше ее на 15 лет и в последнее время рисует только птиц и ветки деревьев, и привыкла к их спокойному неспешному быту, но поездка на Валдай на старой «Победе» заставляет её задуматься об их совместной жизни. Так ли она с ним счастлива? Не растратила ли она свои годы попусту? А тут еще и встреча с самодовольным физиком Борисом Петровичем кружит Нине голову.
Всё меняет совместный поход с мужем по грибы в Берендеев лес. После того как они начинают плутать на болотах и Павла Алексеевича охватывает панический страх, она узнает про него всю правду. Во время войны он не только работал при штабе, но и воевал, был засыпан землей — отсюда и страх темноты. Это откровение мужа заставляет Нину пересмотреть всё свое поведение.
В фильме «Портрет жены художника» Александра Панкратова («Прощай, шпана замоскворецкая») всё несколько иначе. Наталья Рязанцева, жена Ильи Авербаха, писавшая сценарии для его фильмов «Голос» и «Чужие письма», а ранее для шедевров «Крылья», «Долгие проводы» и «Личная жизнь Кузяева Валентина», убрала из сюжета лишний мелодраматизм. Нину и Павла Алексеевича разделяет не такой уж серьезный возрастной барьер (Сергей Шакурова старше Валентины Теличкиной всего на три года), как в книге, но главное тут в разнице характеров. Нина в фильме не покорная безропотная супруга — она критикует мужа и пытается вытолкнуть его в люди. Да и киношный Павел Алексеевич всегда закрыт, немногословен, даже грубоват и не прислушивается к мнению жены. Что уж говорить о скучноватом Борисе Петровиче из рассказа в интерпретации Никиты Михалкова!
Спортивный загорелый модник в «Адидасе» и «Конверсах», великий комбинатор, вливший жизнь и средства в санаторий, веселит отдыхающих и подбивает клинья к Нине, не стесняясь ее мужа. А его финальный монолог в катере про то, как он устал всем врать, чтобы добиваться поставленной цели, как будто написан самим Никитой Сергеевичем. Ну и никакого фронтового прошлого и блуждания по болотистому лесу в поисках свинушек и лисичек тут нет — супруги просто понимают, что любят друг друга, и уехавший было рисовать своих птичек муж возвращается к Нине. Получилось менее сентиментально и при этом более психологически достоверно, чем в рассказе Нагибина.
«Грибная лихорадка захватила Нину и Павла Алексеевича. Среди двух-трех десятков человек, изживавших лето в «зоне отдыха», лишь физики не поддались общему психозу. «Я люблю шампиньоны, да и то в кокотнице», — лениво цедил Борис Петрович. «Ваши хваленые грузди у нас в Ленинграде по полтора рубля банка, — басил Андрон. — Охота спину гнуть». В чьих-нибудь иных устах это звучало бы пошло, но физикам все прощалось. Они знали свою пользу и цель и спокойно противостояли всеобщему безответному напору».
«Время отдыха с субботы по понедельник», 1982, Игорь Таланкин
Муж Алексей Скворцов с женой Анной и двумя циничными детьми-подростками отправляются на теплоходе из Ленинграда на придуманный остров Богояр, в котором угадывается Валаам. Супруги пребывают в кризисе: Алексей чувствует, что супруга никак не может забыть свою первую и единственную любовь, его друга Пашку, который пропал без вести, когда они оба воевали на фронте.
На острове Анна узнает в безногом инвалиде Павла и со слезами падает перед ним на колени. Отдавшись ему в лесу, она умоляет любимого поехать с собой, но тот отказывается: прошло четверть века, здесь у него своя жизнь и другая женщина, поздно что-либо возвращать назад. Алексей Скворцов, увидевший с трапа их встречу, паникует. Когда убитая горем Анна возвращается на борт, он проговаривается, что это он оставил позицию на фронте, а не Павел. Жена прыгает за борт, чтобы доплыть до любимого, и тонет в ледяной Ладоге.
Рассказ «Терпение» (1982) стал первой частью трилогии Нагибина про остров Богояр, куда также входят повесть «Бунташный остров» и рассказ «Другая жизнь». В мелодраме Игоря Таланкина с замечательным актерским составом (Алла Демидова, Владислав Стржельчик, Алексей Баталов) за борт угодил весь нагибинский надрыв. От сюжета режиссер оставил только экскурсию на Валаам и встречу влюбленных на острове и добавил концерт группы «Центр» на борту теплохода.
В фильме нет ни секса на опушке, ни совместного фронтового прошлого Павла и Алексея в духе «Двух капитанов», ни утопленницы Анны (тонет другой человек, отплясывавший на дискотеке). Кризис супруги переживают просто из-за того, что порядком надоели друг другу. Алексей даже дает Анне пощечину (в рассказе он бы на такое никогда не решился). Да и возлюбленный, лишившийся ног на войне, передвигается не с помощью двух утюгов, а на протезах с костылями. Даже дети четы Скворцовых тут не настолько противные — в рассказе они находят себе в баре партнеров на одну ночь, оказавшихся проституткой и ее напарником-вором. В фильме сын просто напивается, а наутро говорит сестре, что бросает институт и записался радистом на полярную станцию — значит, ему еще не поздно стать «настоящим человеком».
Финал с утренним семейным завтраком вообще может восприниматься как хеппи-энд: Анна прощается с прошлым и начинает ценить семью, почти как Нина в «Берендеевом лесу». Вот только в горьком «Терпении» такую «перековку» героини представить просто невозможно.
«Она жадно вбирала в себя скудные, томящие знаки непрочитываемой жизни и вдруг всей захолодевшей кожей ощутила, что это Пашин мир, что Паша, живой, горячий, с бьющимся сердцем, синими глазами, сухой смуглой кожей, — рядом, совсем рядом. Их разделяла лента бледной воды шириной не более двухсот метров, совсем узенькая полоска суши, ворота, которые откроются на стук, двор. Она прекрасно плавает. Паша сам ее научил. Он затаскивал ее на глубину и там бросал, преграждая путь к берегу. Приходилось шлепать по воде руками и ногами — плыть. Она оказалась способной ученицей. Какие заплывы они совершали! Чуть не до турецких берегов. Боже мой, как легко все может решиться: он не выгонит ее, если она, мокрая, замерзшая, постучится в его дверь. А все остальное как-то образуется».
Автор: Дмитрий Карпюк
Обложка: © Киностудия «Мосфильм»