Мы часто бываем недовольны. Мы любим капризничать, любим рассказывать друг другу — соцсетям, кому угодно, кто хочет слушать, и даже если не очень хочет, — о том, как нам плохо, как нам не повезло, поскольку мы живем в трудное время и неизвестно еще, сколько оно продлится, и что произойдет завтра или через год.
И каждый раз, когда я слушаю эти уже, я бы сказал, ритуальные причитания, я думаю: и не стыдно? Ведь если хоть немного отвлечься от газетной злободневности и вспомнить, что было с родиной вчера и позавчера, то сразу становится ясно, что мы, на самом-то деле, счастливые. Нас — если сравнивать с русским историческим опытом — не покидает удача.
Казалось бы, дореволюционная Россия — рай на земле (и я сам — первый, кто будет утверждать нечто подобное). Фотографии Прокудина-Горского, киносъемки праздников и парадов, остатки барских усадеб, соборы, немногие сохранившиеся вещи — все убеждает современного человека в том, что если когда-то у нас все было хорошо, то именно тогда. Не стоит, однако, забывать, что подавляющим большинством населения империи были, к сожалению, совсем не те люди, что оставили нам это блестящее наследство в виде литературы, архитектуры и всего прочего, что мы так любим, а русские крестьяне. Именно они — почти всеобщие предки. И вот как раз жизнь русского крестьянина была, мягко скажем, тяжелой. Настолько тяжелой, что его нынешний правнук просто не в состоянии представить себе эту бесконечную работу и это бесконечное балансирование на грани выживания. Пусть лучше скажет спасибо за то, что в его жизни «земля» — это не трудный хлеб в зоне рискованного земледелия, а расслабленная дачная жизнь с лопатой и лейкой, после которых приятно поговорить о том, как ты устал.
Та четверть века, что прошла с 1914 года до конца 1930-х, вообще не поддается внятному осмыслению с нашей стороны, если говорить не о формальной канве политических событий, а о жизни обычного человека, попавшего в этот фантастический в своей кошмарности водоворот. Это были десятилетия нескончаемой чрезвычайщины, террора, голода, бегства, арестов, попыток людей спасти себя, спасти родственников, спасти хоть что-то. Достаточно сказать, что во всей России не найдется семей — по крайней мере, из тех, кто жил в городе, у кого были имущество и сколько-нибудь устойчивое социальное положение, — кто прожил бы ту эпоху спокойно и на одном месте, не теряя своего дома и родных, не скитаясь, ничем не рискуя. Полезно открыть сейчас любые мемуары, любые дневники, письма людей тех времен, чтобы почувствовать себя неловко, даже если ты и не склонен к жалобам. Само наше нынешнее существовании — на фоне того, что с ними творилось, — это одна сплошная благодать.
О жизни во время войны всем известно. Достаточно только напомнить, что отдельной тяжестью для человека, на плечи которого легли сороковые годы, была неизвестность. Это не приходит в голову благодушному потомку, но: каждый, кто переживал Ржев, Сталинград, блокаду, эвакуацию, фронт, госпиталь, плен, — понятия не имел, сколько еще продлится все происходящее. Историческая длительность, с 22 июня и до 9 мая, и с обязательным хорошим финалом, которая кажется такой очевидной для зрителя фильмов и читателя книг, еще не существовала. А теперь представьте себя внутри этой неопределенности.
Наступившее вслед за войной позднесоветское время воспринимается современным обывателем как такая же волшебная эпоха, какой интеллигенту кажется дореволюционная Россия. Обыватель тоскует то по пионерскому лагерю, то по мороженому, словом, по каким-то утраченным картинам своего детства, когда все были молоды и прекрасны. Забыто, однако, главное. То чувство мелкого, но постоянного бессилия, унижения, вечного груза нелепых, с нашей точки зрения, хлопот, которые валились на позднесоветского человека, и к которым он вроде бы привыкал, умел терпеть и справляться, но это не делало абсурд тогдашнего мира логичнее. К примеру, выходя из дома в 2023 году, мы не ощущаем проблемой задачу «зайти в магазин, взять сыр-апельсины-йогурты-баранину-помидоры». У нас нет установки на то, чтобы часами — в поисках всего этого, и еще многих нужных вещей — пробираться сквозь очереди, стоять, стоять, иногда даже скандалить, где-то пользоваться блатом, а где-то быть готовым уйти ни с чем. Зашел, купил, вышел. Что тут обсуждать? Меж тем, многие десятилетия люди огромную часть жизни проводили в тяжелейшей борьбе за элементарные бытовые блага, интриговали и буквально дрались за них, ну или жили без них. Хотите так? Думаю, не хотите, ностальгировать по пионерлагерю приятнее в нынешнем супермаркете.
Эпоха смуты конца двадцатого века – свежее воспоминание. Собственно, память о ней, пока наши старшие еще живы, да и мы сами уже были-видели, и служит отличным предохранителем против разного рода легкомысленных экспериментов. Я не буду пересказывать шаблонные сюжеты того времени — бандиты и олигархи, перевороты и дефолты, — и только замечу, что целое поколение (к которому принадлежит и автор) выросло тогда с ощущением даже не то что непрочности, нет, настоящей иллюзорности всего, что вокруг было. Государственная власть? Завтра ее сдует. Деньги? Что стоило пятьсот рублей, будет стоить миллион, да и то примут одни доллары. Банк, магазин, фирма? Моргни пару раз и их не будет, а владельцев позже найдут закопанными в лесу. Смешно вообразить, чтобы кто-то мог тридцать лет назад взять ипотеку — и дело даже не в подробностях ее оформления, а в самом мышлении на годы вперед. Потребовалось дожить до двадцать первого века, чтобы у русского человека возникла возможность элементарно планировать и быть уверенным в том, что неприятности, конечно, по-прежнему возможны, но весь мир не рухнет.
Грех жаловаться. На фоне двадцатого столетия — мы все еще невероятно сытые, тихие, избалованные люди, на которых история не набрасывалась, щелкая зубами. И пусть тревожные новости возникают все чаще, полезно не занудствовать и не выставлять себя жертвами, как тому учит мода, а почувствовать лишний раз благодарность. Хотя бы по отношению ко всем тем, кто жил до нас, кто вынес на себе груз той реальности — и сделал так, что нам досталось минимум горечи, один десерт.
Автор: Дмитрий Ольшанский
Обложка: © PastVu.com
Этот и другие материалы читайте в газете «Московская перспектива».