Анастасия Ивановна Реплянская, которая живет в районе Выхино, встретила Победу старшиной, санинструктором. Медик-медиком, а «Красное знамя» и две «Красных Звезды» у санинструктора Настеньки есть! Вот четыре истории из ее фронтовой молодости:
САМОВАРЧИКИ
«Как-то мне, еще необстрелянной девчонке, приказывают сопровождать сани с ранеными от станции до госпиталя, – рассказывает Анастасия Ивановна. – Ехать долго. Мороз крепкий. Ребята-раненые лежат на санках под одеялами и овчинами очень плотно, зубами скрежещут от боли. И все почему-то без шапок. Я им на головы полотенца намотала, чтоб в конец не застудились. А сама поверх овчин раненым на ноги легла – так, подумала, теплее ногам будет. Приезжаем в госпиталь. Моих раненых из саней вынимают – ой, да это же «самоварчики». Самоварчиками в госпиталях называли раненых, которым полностью ампутированы и руки, и ноги: и греть им нечего было…». Такой вот «черный юмор» войны.
Фронтовой госпиталь. Операция. Фото © Владимир Голубков / военный фотокорреспондент, 2-ой Белорусский фронт (из домашнего архива семьи Голубковых)
КОСЫНКИ
«На фронте, особенно в наступлении никогда не хватало бинтов для перевязок. Очень обрадовались, когда к нам в госпиталь однажды привезли несколько тюков американских бинтов – «второй фронт» закрывал нам разный дефицит! А еще больше мы, девчонки – медсестры и санитарки – обрадовались специальным белым косынкам для подвязывания бойцам раненых и сломанных рук. Руки-то мы им продолжали бинтами подвязывать, а из косынок тех американских … белых трусов себе нашили. Белья-то женского в армии и вовсе не было…»
Фронтовой госпиталь. Выздоравливающие. Фото © Владимир Голубков / военный фотокорреспондент, 2-ой Белорусский фронт (из домашнего архива семьи Голубковых)
ДЕТИ
«Ворвались в немецкий городок. Сопротивления никакого. Дома, квартиры – все нараспашку. Тишина полная, лишь бродят улицам стайки немецких детей примерно от 3 до 12 лет. Взрослых же в городе вообще никого нет. Что такое?
Наш переводчик разговорился с одним ребенком, и оказалось, взрослые убежали из города, опасаясь «издевательств русских» – мести, то есть, а брать с собой детей немцам команды не было, вот их и бросили. В городке том мы простояли дней 20, кормили детей из полевых кухонь, и кашу – тем, кто помладше, – специально на свежем молоке варили, как своим…»
Освобожденная Польша. Беженцы. Фото © Владимир Голубков / военный фотокорреспондент, 2-ой Белорусский фронт (из домашнего архива семьи Голубковых)
КОФТОЧКА
«Дело было в Австрии. Мы стояли под Веной. Боев уже не было, и мы гуляли по городу, ходили на базар, даже посещали фотоателье. Я решила сфотографироваться в чем-нибудь гражданском. А где его взять? Мародерства не было, в закрытые магазины мы не залезали. Обратила внимание, что у нас на квартире вместо половой тряпки какая-то ненужная вещь используется. Присмотрелась – кофточка! Я ее отстирала, выгладила, надела и бегом к фотографу. Теперь это единственная сохранившаяся у меня карточка, снятая на войне…»
Прощаемся. Спрашиваю Анастасию Ивановну: «Как 9 мая отмечать будете? Фронтовые 100 граммов-то выпьете?» Водки, в смысле. Она в ответ: «Не, что ты – я водку не пью. Я только виски пью! И, подороже чтоб!» Старшина медслужбы Анастасия Ивановна после войны прошла путь от простой крановщицы до заместителя директора крупного столичного машиностроительного завода. Сегодня ей 93 года.
Текст © Андрей Гореловский / Москва меняется