Есть несколько ступеней осознания Москвы — они обычно характеризуют разное происхождение жителей нашего богоспасаемого мегаполиса, но, бывает, сменяют друг друга в жизни одного и того же человека. Можно с восторгом неофита (отставить снобизм, это не оценка, а определение) восхищаться видом Кремля из-за Москвы-реки и запатентованного теперь музеями Кремля Василия Блаженного. Можно — освоившись в городе — обожать гулять по бульварам и набережным, знать Патриаршие и Чистые пруды, расслабляться на Маяковской и валяться на траве в Парке Горького.
Следующая стадия — когда «укушенный» книгами, блогами или краеведческими экскурсиями москвич знает большинство модерновых доходных домов и авангардных ДК, сходу назовет десятка два московских архитекторов — в общем, становится краеведом-любителем. И, пожалуй, лишь после этого наступает — причем не у всех — стадия обожания «медвежьих углов». Тех мест, где не чувствуется дыхание современности и можно забыть, какой на дворе год.
Визбор, выросший на Сретенке, совершенно точно это передал в песне про речной трамвайчик: «Как будто здесь уже и не Москва». Мы гонимся порой за этим ощущением — может быть, чтобы потом, выйдя «к людям», острее ощущить нерв нынешнего времени? А может быть, просто чтобы иметь за пазухой такое вот незримое сокровище Али-Бабы: никто не знает такого места, а я знаю, оно со мной, оно греет меня в любую погоду.
Самое известное, наверное, из таких мест со своей атмосферой — поселок Сокол. Наверное, для всех, кто там побывал, первый раз запомнился навсегда: шутка ли, только что шли мимо фундаментальных «сталинок» и «постсталинок», вокруг шумят многополосные дороги — а тут, смотрите-ка, заборы (местами даже из штакетника), зеленые деревянные или желтые каменные дачные дома…
А также — не слишком приветливые хозяева за этими заборами. И их, в общем-то, можно понять: ангельский нрав нужно иметь, чтобы не возмущаться постоянными экскурсиями и просто шумными прогулками прямо вдоль твоего забора, да с комментариями разной степени учености и учтивости. Что поделаешь — таковы издержки идеального во всех остальных отношениях сочетания «особняк в зелени посреди большого города». Их, собственно, две — основных издержки: досаждающие прохожие и миллиардные цены на эту самую сокольскую недвижимость; но вторая для уже состоявшихся соколян не издержка, конечно, а капитал.
Надо ли рассказывать, как поселок возник и чем интересен? Ну, разве вкратце: в этом году отмечает столетие, концептуально воплощает знаменитую модель «город-сад» Эбенезера Говарда, название осталось от первоначального проекта — строить собирались в Сокольниках. А потом переиграли и землю дали во Всехсвятском — тогда дальней окраине, богатой ямской слободе.
Домов того времени сохранилось в поселке — ну, около половины. Сначала «Сокол» пострадал от падения знаменитого лайнера «Максим Горький» — вот тот грандиозный сталинский дом, что сейчас разделяет поселок и станцию МЦК «Панфиловская», он как раз и построен на месте катастрофы. Потом деревянные дачи (ну, как дачи — всесезонные, в принципе, дома!) начали ветшать, а начиная с девяностых, загадочно гореть. Что и понятно: не у всех покупателей участков в поселке есть достаточный вкус и готовность довольствоваться деревянным и довольно-таки небольшим домом столетней давности (пусть это и фактически вилла времен функционализма).
Стоит свернуть с улицы Алабяна или с Волоколамского шоссе в глубину поселка — и ноги сами вспоминают, что такое шуршать листьями. Это в августе-то — каково будет в конце сентября! Вокруг тихо — автомобили по улицам почти не ездят, кроме местных. Почему нет транзита — загадка: может, улицы в поселке настолько нелинейны, что в них никакого удовольствия блуждать на автомобиле, того и гляди запутаешься.
И еще одна вещь, которой странным образом нет в поселке Сокол: шашлычного запаха в любой свободный вечер и выходной. Нет, и всё — хотя дворики у всех домов есть. Причем двух типов — интеллигентно-заброшенные, с никогда не стриженными старыми деревьями, не видевшие мощения, и современные, с бассейнами и всем, что полагается, — но за сплошными двухметровыми заборами. Так вот, шашлыков — нет ни там, ни здесь. Почему — опять же, непонятно: может быть, если ты живешь в частном доме, тебе и не нужно «отрываться» с мангалом каждый раз, когда попадаешь на участок, как это делают дачники?
Есть у соколян и обязательный (ну, почти) атрибут: собаки. Хотите увидеть аборигенов поселка во множестве — приходите утром, во время массового собачьего променада. Животные — в основном отменно породистые, недешевые и любимые до крайности — представляют собой целый зоопарк пород, от мелко-декоративных до монструозно-служебных. То есть неважно, кто твоя собака — важно, что у соколянина она должна быть.
Остальное — каждый может увидеть сам. Благо поселок Сокол, наверное, единственный из московских «медвежьих углов», к которому легко и приятно добираться. Всего-то доехать на метро или МЦК, а там пешком. Хоть каждый день можно посвящать наблюдениям. Пока местные — а соколяне люди с характером и самоорганизацией — не решили, что с них довольно «туристов», и не закрыли территорию.
Автор: Антон Размахнин
Обложка: Wikimedia Commons