18+
Опять не хочу в Париж.
Никогда не хотела.
Чего я там не видела такого, чего в Зюзино нет?
Весь город этими мансардами залеплен: на каждом углу по мансарде понатыкано. А всё потому, что был у них такой Жюль Ардуэн-Мансар — тамошний архитектор. Занёс кардиналу приличный откат, побухал с Людовиком XIV, залез под юбку к мадам де Монтеспан, проникнув в её дворец через задний проход, под покровом ночи… и тендер по застройке города Парижу выиграл. Чего только не сделаешь, ради хорошего госзаказа.
Вот посадят тебя на эту мансарду, жаб холодных за шиворот напихают и заставят улиток этих всратых жрать, простихоспаде.
Как посадят, так и будешь сидеть и вниз плювать на головы беспечных парижан. Пиу-пиу!
А они такие:
— Кис кисэ, мазафака! По какой такой причине у меня улитка на лысине образовалась? А? Дьябле!
А ты такая:
— Вуалямля!
Чо началось то, ребята? Вам же не привыкать. Вам исторически на голову и не такое кидают. А потому все в шляпах как у Боярского. Вокруг красота, мансарды и антисанитария сплошная.
Можно подумать, мы кино про ихний Париж не смотрели. Очень даже смотрели! «Три мушкетёра» называется.
А там так: 17 век, Муркина Жопа, в смысле, Париж. По нашему, естественно, Рига. Культура!
Лошади срутся прям на улице. Никто не убирает, но и не возмущается. Потому что привыкли.
Бальзам рижский шпротами заедают, и мужики поголовно все в бигудях.
И драки на улицах.
И говном из окон с утра до вечера кидаются. Вот оттуда мода на шляпы с полями и пошла. Упало на тебя из окна там что-то, а ты идёшь по Монмартру, ускоряя шаг, и упавшее со шляпы нарочно не стряхиваешь. Несёшь, как осколок местной культуры и отголоски древних традиций.
А потом встречаешь начальника или, к примеру, бывшего и сраной шляпой перед мордой у него в реверансе так размашисто — вжух-вжух! — «Сильвупле! Какая приятная встреча, очень рады вас видеть. Же не манж па сис жур!»
Хорошее кино, историческое. Весь фильм там песни поют и друг с другом естествуются. А страдает, как всегда, народ. Ладно б песни хорошие пели: Аллегрову «Угонщица» или Лепса «Натали». А то ж фигня какая-то нерусская: «Бульон-дигильон. Ланфрен ланфра ланта тита» — набор звуков.
Ладно. Там по порядку этот фильм рассказывать надо. А лучше посмотрите.
Или вот, к примеру, Триумфальная арка, которая совсем как в Париже, но только в Москве, на Кутузовском. Не просто так она, а на память. Наполеон там очень грустный стоял под Москвой, как подросток перед дорогим ночным клубом, — не пустили. Кутузовский тогда — это как за МКАДом сейчас — там жизни нет: болото, камыш и волки воют.
А не пустили почему?
А всё потому же!
Был Кутузов в ихнем Париже. Посмотрел на их культуру, на манеры, на то, что город весь засрали, аж тротуарную плитку не видно и бордюрный камень никаким мылом не отмоешь. Как представил, во что они Москву превратить могут, так и сжёг всё дотла. «Не доставайся же ты никому!» — как Новосельцев про Гузееву, но уже в другом фильме.
Был там всего один нормальный мужик в Париже этом — Дыртаньян Боярский и то, потому что он из Питера, а в Питере все такие: решительные и непримиримые, РЕ-АЛЬ-НЫ-Е!
Что вам ещё про Париж это рассказать?
Был там ещё один хороший мужик, писатель про заек — Ги де Мопассан. С хорошим вкусом человек, с чувством прекрасного. А жрать он ходил исключительно на Эйфелеву башню.
И знаете почему? А он сам сказал: «Это единственное место в Париже, где я могу обедать и не видеть эту чёртову башню!»
Терпеть он её, видите ли, не мог, башню эту, на дух не выносил, как все нормальные москвичи Церетели. Воткнули, говорил, посреди города женскую ногу в срамном чулке — тьхуй, срамота!
А мама моя полгода макулатуру собирала, чтоб книжки его на ту макулатуру выменять.
Или вот ещё художник французский народный Анри де Тулуз-Латрек. 153 см чистого таланта. Ростом с садового гнома, ещё меньше Наполеона. Аристократ тоже. Граф! Дружбан Ван Гога.
Гог тоже нормальный мужик был, взял однажды с собой коротышку Анри на Монмартр к проституткам и так его вдохновил, что тот проституток местных до конца дней и рисовал, тем и прославился. А они ему платили чистой творческой любовью. Так и помер от сифилиса и алкоголизма в 36 лет, царствие ему небесное.
А мы к нему потом в очереди на выставку зимой 6 часов стояли, всю жопу отморозили, когда его картины к нам в Москву на несколько дней привезли.
Ещё там в этом Париже духи.
Родина парфюмерии. Духи там и правда хорошие. Это потому что мыться у них так до сих пор и не придумали, вот и изгаляются.
Пудрой в пятницу перед балом обсыпался, духами полился, так в понедельник в офис и притопал: из сюртука клопов вытряхнул, парик с мышами шляпой прикрыл и сидишь Летуалем благоухаешь. А Летуаль в переводе с парижского — Красная Москва.
Москвичи к такому не привыкшие. У нас на Руси издревле отопление еще в августе включали, аккурат на Ильин день. И пахли мы не аэрозолями погаными, а банным паром да берёзовым веничком.
Мылом дегтярным как рубаху намылишь, так всякий клоп в Париж пешком уйдёт (кстати, так их и вывели после французов-то).
То ли дело у нас в Зюзино. Всё чинно, благородно, на улицах чистота, красота и клумбы даже зимой.
Никаких тебе драк, гвардейцы кардинала пьяными в клумбах не валяются, из окон никто говном в прохожих не кидается.
По последнему распоряжению мэра столицы дворник говно ваше подберёт и на лопате вам принесёт. На коврике аккуратно разложит и в дверь позвонит:
— Извините, у вас тут упало. Нам чужого не надобно, товарищ, — и лопатой перед носом: вжух-вжух.
Так вот, если бы наш дворник в ихнем Париже случайно оказался, то шляпы с полями в моду бы так и не вошли. Даже лошади бы сраться перестали.
Хороший город Москва, чистый. А в говне у нас только шляпа у памятника А. С. Пушкину, и то потому, что птицы не сдержались от восторга и восхищения.
А Наполеон, вообще, — торт!
Автор: Виктория Самсонова
Обложка: © Шура Мура